В летний полдень одно из незримых прежде созданий явилось в двухэтажный коттедж Смитсонов, расположенный на сотой миле к востоку от Кливленда, у самого порога густого леса.
Вот как это случилось.
Миссис Ирма Смитсон оглядывала себя в зеркало: розовое платье эффектно облегало фигуру. У ильнов (как условно назвали пришельцев, поскольку у них и самоназвания-то нет) внешний вид имеет большее значение, чем у людей, потому кокетливая женщина с еще более веским основанием прихорашивалась перед очередным раундом переговоров с необычными гостями их планеты…
Два года назад ильны появились на Земле. Как и на чем они прилетели или телепортировались, никто не знал, а понять их… хм, язык пока никто не в состоянии, — Ирма, оглядывая свой макияж, закусила губу. — Вот и ее мужу, военному переводчику Герберту Смитсону, одному из первых поручили разгадывать их язык. Но он так и не продвинулся в изучении того, чего у ильнов нет…
Ведь с еще первого контакта стало понятно, что у ильнов отсутствует речь, либо они не используют в общении язык в привычном нам значении: ни звуковой, ни письменный, ни жестовый. Увы, за всё время общения с пришельцами, факт их немоты — единственный, который удалось точно установить.
Снизу раздался шум. На первый этаж вбежал младший сын с мячом, замаранном речной тиной. Вот он поднялся по скрипучей лестнице.
– Мяч грязный, Томми, осторожней!
Но мальчику лет семи было не до замечаний:
– Мама, а наш Берни опять с прогулки не хочет приходить!
Старший сын Берни, которому уже стукнуло тринадцать, всегда отличался от большинства детей: когда другие шумели, он сидел тихо в сторонке; став постарше, не играл в бейсбол, а запоем читал книги. Но последние недели две Берни стал сам не свой. Гулял, хоть и в окрестностях дома, но подолгу, часами, и упорно отказывался рассказывать, что интересного он нашёл в лесах у озера, которые хотя и слыли живописными, были давно исхожены семейством Смитсонов.
Но в этот день Берни пришел сравнительно быстро — почти сразу после Томми: едва тот стал отмывать мяч, побывавший после неудачного гола в темных заводях Эри, по лестнице на второй этаж заскрипели размеренные шаги Берни.
Обычно молчаливый, с отрешенным взглядом юного мудреца, старший сын сейчас выглядел повеселевшим:
– Мама, я не один пришел. Ты не обессудь, о-кей?
Ирма спустилась вниз и увидела девочку, смущённо переминавшуюся в прихожей. Примерно возраста Берни — уже почти взрослая, — в белом платьице, похожем на бальное – с пышным подолом. Юная гостья казалась обычной девочкой, кроме разве что немного претенциозного наряда; впрочем для жаркого лета он был самое то, — хозяйка дома придирчиво оглядывала гостью и почти успокоилась.
– Вы живете у озера? — Ирма знала, что кроме отставных военных как ее муж, особняки в первозданных лесах на берегах Эри покупали состоятельные семейства — лишь бы подальше от радиационных развалин Кливленда.
Девочка смотрела на Ирму с немного печальным выражением живых темных глаз. Лишь сейчас женщина заметила, что волосы девочки завиты в упругие темные косички, а в руке она держит тонкий обруч для художественной гимнастики.
Неожиданно вместо гостьи подал голос Берни:
– Мама, она сейчас станцует, ладно?
То, что далее происходило, Ирма могла впоследствии описать лишь в самых восторженных выражениях. Девочка начала кружить по просторной гостиной и преобразила окружающую действительность, придав даже самым незначительным деталям обстановки особый глубинный смысл.
Ирма замерла заворожённая, ее лица касалось дуновение от стремительного танца девочки, совершающей очередной круг по периметру гостиной.
У вещей, стоящих вокруг, неожиданно находилось нечто общее с образами, навеваемыми легким и в то же время стремительным танцем юной гостьи. Обруч поначалу летал вокруг ее грациозных рук, а когда сознание Ирмы поплыло в тумане, обруч словно слился с девочкой…
Помилуй боже, да был ли то танец?
Мебель, любые предметы обстановки, мимо которых танцорка пролетала в вихре необычайно красивых гармоничных движений, помогали ей. Даже охотничьи трофеи мужа, рога оленя на стене, его любимый коллекционный граммофон в углу, картины и панно на деревянной стене, — и те оказались одним своим присутствием захвачены в водоворот танца; более того, эти вещи становились участниками событий, поведанных гостьей…
Девочка своим танцем рассказывала историю, и за плавными движениями ее рук, вставали картины величественной истории предков ильнов: прежде бесформенные создания, они обретали форму, улавливая образы и мысли из сознания людей…
Ирма пропустила очередную встречу с ильнами из-за общения с девочкой, но ее танец дал больше результатов, чем все два года изучения таинственных молчащих пришельцев, которым ушлые журналисты давали самые хлесткие прозвания: цивилизация ботаников, десант аутистов, колония немых.
Впрочем самую большую загадку ильнов представляло не место, откуда они к нам прибыли, а необычайно высокий для немых уровень культуры, не уступающий жителям высокоразвитых стран Земли, чего не могло быть в принципе при отсутствии средства коммуникации. Поиском канала передачи информации у ильнов и занялась группа ученых под контролем военных.
Герберта вызвали с пенсии как ценного специалиста, сумевшего в своё время быстро установить контакт с отдаленными племенами негритосов в джунглях Индокитая.
После обнаружения в лесных глубинах штата Огайо аномальной зоны с загадочными существами – ильнами, – Герберта и привлекли для работы по изучению языка пришельцев, благо его семейное гнездо располагалось совсем недалеко от зоны.
Ирма с нетерпением дождалась прихода своего мужа с работы:
– Милый, у меня для тебя сюрприз.
Сюрприз, подготовленный Герберту супругой, а точнее, его старшим сыном, состоял в том, что за пару часов в компании с молчаливой танцоршей, старший Смитсон узнал об истории и намерениях ильнов лучше, чем все комиссии, собранные правительством для контакта.
Ибо самое страшное то, что без постоянной подпитки из сознания (и подсознания) людей, ильны, если и не исчезли бы, то уж точно перестали бы принимать форму человеческих мыслей и образов, пусть даже в незримом для людей виде. Такой поворот дел никак не устраивал ильнов и они воспользовались возможностью овеществиться. Для своего массового появления и вживания в материальный мир (а ведь ильны становились полностью физическими организмами, идентичными людям без возможности обратно дематериализоваться) выбрали дремучий индейский лес, полный наговорённых шаманами мест силы. Таких мест немало и в таежной части Евразии, но для предотвращения нового ядерного конфликта, ильны и Мать-Земля выбрали север Американского континента у озера Эри.
И среди тотемов забытых племен на лесных опушках и вершинах холмов, намоленных индейскими шаманами для призвания духов, появился удивительный народ – ильны. Наиболее близкими к ним по психике оказались люди, немного не от мира сего – любители природы и книги, невзыскательные в быту и равнодушные к большинству людских увлечений, с детства привыкшие к уединению и спокойствию. Таким и был мальчик Берни.
Его отец, потрясенный рассказом Ирмы, сидел за столом в гостиной и тер пальцами седые виски:
– Так значит, они не пришельцы?
– Да, ильны всегда жили рядом с нами. И потому знают о нас не меньше нас самих, ведь ильны способны впитывать информацию из сознания людей и воплощаться в человеческие тела. Но до поры до времени такие воплощения происходили крайне редко и обычно не до конца — плоть если и становилась видимой, то получалась не вполне материальной, отсюда и появлялись истории о призраках.
***
Пожилой переводчик, талантливый лингвист Герберт Смитсон стоял за трибуной под огромным навесом, натянутом посреди лесной поляны — милях в двух к востоку от особняка Смитсонов.
Военные, члены федерального правительства и особо приглашенные члены ООН продолжали слушать сенсационный доклад Смитсона:
– Леди и джентльмены, — отставной полковник Смитсон обвёл публику, замершую в шоке от услышанного, тяжёлым взглядом из-под седых бровей. – В первые часы глобальной ядерной войны ноосфера Земли под угрозой своей гибели приняла решение материализовать незримые сущности. Чем они и воспользовались — стали зримыми.
В зал, полный людьми в этот жаркий июльский день, веяла прохлада от обступавшего поляну леса.
– Но, – полковник поднял палец, – осталось одно ограничение, — они не могут разговаривать с нами. Напрямую разговаривать. Им доступны мимика и танцы. А те в, свою очередь, создают череду мощнейших образов в нашей голове, что и является, по сути, языком ильнов.
Но лучше это объяснит, а точнее, покажет, юная ильница.
И Смитсон жестом пригласил на пустое место перед трибунами Инну (такое имя ей дали в его семье), надевшую на сей раз темно-красное платье. Один из делегации ильнов – темноволосый мужчина средних лет в полосатом костюме, — судорожно привстал, увидев девочку.
И вновь – на Ирму уже в третий раз, на ее мужа во второй, а на их сына Берни в бессчётное число раз, повеяло магией танца Инны.
Девочка кружилась, и люди то грустили, то радовались посланию ильнов, изображаемому Инной. Наконец понеслись образы, навеянные ядерной войной, и все присутствующие ощутили безмерную горечь матери-планеты о своих детях: о двух чуть было не погибших цивилизациях Земли: людской материальной и магической ильновской…
Делегация ильнов – десяток с виду обычных мужчин в деловых костюмах и галстуках, сидела за трибунами рядом докладчиком и, как обычно молча, внимала происходящему. Но их лица, обращённые в зал полный людьми, наконец-то наполнило счастье взаимопонимания. Наконец, мужчина в полосатом костюме вскочил со своего места, погладил подошедшую к нему девочку по голове и тоже начал что-то танцевать. Становилось понятно, кто он юной танцовщице…
А танец мужчины с помощью телепатии сообщал:
– Мы сумели достучаться до разума людей через людские сердца, через душу, роднящую каждого человека с тонким миром высоких энергий, откуда материализовались ильны.
Тихий мальчик Берни дождался Инну, занявшую место рядом, и лицо его осветилось счастливой улыбкой.
Отец Берни, в преддверии шквала вопросов, сказал в микрофон:
– Мы помирились — два вида разумных существ. Мы испокон веков населяли Землю: ильны и люди.
***
На окраине Кливленда у заброшенной развязки остановилась машина. Из нее вышли двое мужчин. Оглядев ряды пустых трейлеров, водитель машины протянул:
– Боже, как много нам еще предстоит возрождать!
– Мистер Смитсон, теперь мы ничем от вас не отличаемся, я говорю почти как выпускник Гарварда…
– Я же говорил, называй меня просто Герберт!
– Я еще раз прорепетирую доклад?
– Нет, лучше, выпей тоник, — Герберт крепко пнул ногой уличный холодильник у покосившегося киоска и, распахнув дверцу, протянул ильну жестяную банку.
– Ты как машина, один раз выучил доклад, лучше не повторять! – сказал полковник.
– Мистер… ой, Герберт! Я такой же разумный как и люди! Мы ближайшие к вам живые существа!
– Прости… да, теперь ближайшие, раз учитесь говорить. Вы тоже хомо сапиенсы, как установили биологи, — переводчик оглядел спутника: шатен, стройная фигура, на которой в самый раз сидел костюм семидесятых годов в мелкую полоску и, самое главное – интеллект, разработанный в ильне под его, Герберта – руководством!
– Наши предки ушли в астральный мир. Но сейчас мы вернулись к своим братьям!
– Места, брат, на Земле хватит для всех. Надо возрождать цивилизацию!
