Летом девяносто шестого я второй год поступал в вузы.
В любой момент я готов мысленно погрузиться в тот июль с синевой широкого неба над головой и серым асфальтом площадей и тротуаров, еще на знавших плитки – настолько всё близко и ярко до сих пор.
По серому асфальту тогда вышагивал семнадцатилетний абитуриент в темном костюме, спеша по делам поступления от одного места до другого.
Но в тот день я спешил с мамой:
«На этот раз осечки быть не должно. Чтобы поступить наверняка, в дублирующий вуз, надо отдать копию школьного аттестата о среднем образовании».
И мы с мамой зашли в нотариальную контору в Доме Быта. Летний ясный день клонился к концу. Мы заняли очередь в маленьком фойе перед дверью нотариуса. После нас заняла очередь девушка. Она присела на край кресла, которое занимал я…
Прошло более четверти века, и сейчас мне кажется это невероятным: незнакомка, тоже поступавшая в вуз, присела на мягкий валик подлокотника кресла, на котором сидел я!
Помню совсем рядом ее ноги под черной короткой юбкой, обтянутые прозрачными колготками – в общем, обычная для девушки тех лет одежда (это сейчас, спустя поколение, она выглядела бы чересчур нарядной или вызывающей). И несколько бледная непритязательная внешность – светло-голубые глаза и распущенные белесые волосы.
И, как я еще заметил, у девушки был синдром Омеги – при малейшем напряжении, например, при взгляде на меня, ее лицо и фигуру сводила едва заметная судорога. Я читал еще за год до того, в одиннадцатом классе, книгу психолога Владимира Леви «Дом Души» – оттуда этот термин…
В общем, насколько девушка-абитуриентка была застенчива, настолько и привлекательна.
Затем, побывав у нотариуса, мы с мамой вышли из Дома Быта, и шли по площади Советов к зданию университета — БГУ.
Из-за нашей спины выбежала та девушка из очереди к нотариусу, и помчалась вприпрыжку вперед, так что при каждом скачке, край ее просторной черной юбки немного задирался…
«Она думает, что приемная комиссия работает до пяти, – сказала мама, – но мы-то знаем, что до шести». А время было без десяти минут пять…
Но суть в том, что в тот день с мамой мы должны были сдать в БГУ не копию аттестата, а сам аттестат. Почему? Потому что в БГУ экзамены начинались почти на две недели раньше, чем в технологическом университете… и логично было бы отдать оригинал аттестата в БГУ.
Но видимо, так как первоначально мы нацеливались на технологический, то и решили отдать аттестат туда.
В результате, не поступив в технологический, я не попал и в БГУ, хотя набрал в последнем необходимый балл. Но так как на момент зачисления студентов, на мое имя была только копия аттестата, меня не приняли в стены вуза, куда и бежала вприпрыжку девушка в черной юбке.
Но ведь в тот день с достопамятным визитом к нотариусу, аттестат был у нас еще на руках! И сообрази мы, жизнь моя пошла бы по-другому – иной вуз, иные однокурсники, иная работа, жизнь, увлечения и всё, всё, всё – даже та бледная девушка училась бы, наверное, тоже в БГУ…
* * *
В мире нынешнем не стоит
Жить сегодняшним лишь днем,
Круг забот лишь память скроет
Пеленою как за сном.
Снова вспомнить, окунуться
В прошлый день за гранью лет,
В девяностые вернуться,
Дав ровесникам привет.
Ты же свой, родной, и где-то
Отыщи в себе тот свет,
В мире призрачного лета,
Где тебе семнадцать лет.
Да, вновь лето это вижу:
Площадь серая, и я
Там иду, и небо выше
В синеве июльской дня.
Между нами – бесконечность,
Дней прошедших череда,
Но сквозь тягостную вечность
Ждем живые голоса.
* * *
О кто ты? Тебя я пойму.
Так кто ты? Еще раз увидев,
Я эту загадку решу,
Ведь ты – словно платье из листьев,
И ветви пустеют без них;
Уже столько лет пролетело,
Но образ остался: все тих
И родственен также несмело.
О встрече мечтая, в тех днях,
Сложившихся в лет бесконечность,
Прозрачное лето храня,
Останется лето на вечность.
И пусть эти годы прошли
В разлуке пустой друг без друга, —
Желание близкой души
Всё ждет, и всё верится в чудо.
